Pierrot le Fou
Translated by Charles Bernstein, Catherine Ciepiela, Ariel Resnikoff, Stephanie Sandler, Val Vinokur, and Matvei Yankelevich
Listen to Aleksandr Skidan read “Pierrot le Fou” here; listen to the poem in English here.
Pierrot le Fou
Aleksandr Skidan
A dark mood, half sentimental
half cynical, could be the same thing,
wins out in the end. Whereas on the whole
the film is funny, couldn’t be funnier.
The trap of narrative. Gangster
argot … the bible, a cinephile’s paradise lost.
Godard was still in love with red cars,
not the little red book,
with speed and Anna Karina.
A melodramatic flair. A clumsy theatrical death
in the reckless crossfire, perfectly played.
Dark glasses against the sun, ballet steps.
A bullet made in Hollywood kills more painfully. But
what’s really alarming is the absence
of so-called “love scenes,” or experience’s
temptations. The absence corrupts
perspective, while the continuity is
faked, a semblance.
Like Joyce
Godard prefers an ambiguous
parodic montage blank even in death the human
slips away
the technicolor dynamite caps
Belmondo raises a match to them
a ludicrous and perfidious gesture
the perfect testimony being the collapse
of the classic paradigm says the critic
… The white cigarette burning to ash
in the corner of his crooked lip
Pierrot the suicide — the face
of a future movie star. Just like Marat
in his bathtub, but reading.
Something about Velazquez, maybe Foucault
describing “Las Meninas” in Les mot et les choses
(Picasso’s geometric planes come to mind). I repeat:
they didn’t see the violence coming. Godard
was still in love with red cars,
speed, and Anna Karina. And he knew,
he knew even then, that man
can never coincide
either with his own death, or,
properly, with being.
Безумный Пьеро
Александр Скидан
Мрачный пафос, отчасти сентиментальный,
отчасти циничный, что, возможно, одно и то же,
торжествует в финале. Тогда как в целом
это смешной, смешнее некуда, фильм.
Капкан истории. Уголовный
жаргон ... библия, потерянный синефила рай.
Годар тогда еще был влюблен в красный автомобиль,
а не в интербригаду,
в скорость, в Анну Карину.
Мелодраматический флер. Нелепая театральная смерть
в бесшабашной (по нотам разыгранной) перестрелке.
Очки солнцезащитные, балетное па.
Пуля, отлитая в Голливуде, убивает больнее. Что
на самом деле тревожит, так это отсутствие
так называемой «любовной сцены», искушение
опытом. Отсутствие совращает
перспективу, тогда как последовательность событий –
фальшивка, подобие.
Подобно Джойсу
Годар предпочитает двусмысленный
пародийный монтаж зияние и в смерти человеческое ускользает
разноцветные динамитные шашки
к которым Бельмондо спичку подносит
смехотворный и вероломный жест
лучшее тому свидетельство крах
классической парадигмы сказал бы критик
… Истлевает белая сигаретка
в уголках асимметричных губ
самоубийцы Пьеро — с лицом
будущей кинозвезды. Как и Марат,
он лежит в ванной, но — читает.
Нечто о Веласкесе, возможно, Фуко,
описывающего в «Слова и вещах» «Менины»
(на ум приходят плоскости Пикассо). Повторю:
насилия и не ждали. Годар
тогда еще был влюблен в красный автомобиль,
в скорость, в Анну Карину. И знал,
тогда уже знал, что человек
никогда не совпадает
ни с собственной
смертью, ни, собственно, с бытием.
Edited by Kevin M. F. Platt